25 апреля 2018
- Всегда ли мат имел оскорбительное значение?
- Нет, не всегда. По происхождению мат, действительно, часть заговора, можно сказать, молитвы. В глубокой древности табу на произнесение в повседневном употреблении матерных слов было обусловлено магическими причинами: они могли утратить свою силу. А она очень нужна, чтобы жизнеспособность человека-мужа и плодородие женщины-матери не иссякли. С появлением и закреплением христианского мировоззрения запрет на употребление в речи изменил мотивацию: нельзя осквернять христианскую веру языческими (погаными) словами.
- Но сейчас мат – это глубокое оскорбление?
- Оскорбительность русского мата разная. Во-первых, это может быть намеренное агрессивное оскорбление, направленное на унижение чести и достоинства адресата речи. А во-вторых, это может быть эстетическое оскорбление, когда не только адресату, но всем окружающим приходится слышать слова, неприличные в публичном общении. Это, простите, как испражняться публично. Поэтому запрет на использование в современной речи вполне оправдан.
- На ваш взгляд филолога, с чем сейчас связывают употребление брани? С невоспитанностью, необразованностью или маленьким словарным запасом для выражения эмоций?
- Бранные и запретные (обсценные) слова – это не одно и то же. Брань – это всегда выражение злобы по отношению к адресату, хамского превосходства и желания унизить. А вот обсценные слова могут употребляться в разных обстоятельствах. Во-первых, сильное эмоциональное, и в том числе физическое напряжение, перекрывающее логическое мышление, когда животный мозг главенствует: некогда думать, надо кричать от радости, злости или боли. Во-вторых, употребление этих запретных слов – результат элементарной низкой речевой культуры, крошечный словарный запас. Матерные слова становятся заместителями практически всех слов – они яркие, энергичные, емкие, но очень обобщенные – топором вырубленные. Сложное содержание, тонкие ощущения и нюансы чувств они передать не смогут.
- А у подростков употребление мата можно назвать формой мятежа?
- Публичное употребление запретных слов – это для человека с низкой самооценкой способ почувствовать уверенность в себе и независимость. Произнося такие слова, этот человек мысленно, символически переступает общественные запреты, а значит, проявляет свою волю. Однако это характерно для человека с незрелой психикой и незрелой личностью, чаще всего это как раз подростки. Можете это называть мятежом, но это, конечно, детский и инфантильный бунт против «взрослого» мира. Особенно глупо он «смотрится» в устах взрослого человека.
- Брань и обсценные слова можно встретить в литературе, публицистике и на телевидении. А где ни в коем случае нельзя, на ваш взгляд, использовать маты?
- Брань – это вербальная форма общественного насилия, на мой взгляд. И ее использовать нельзя нигде. Но вот обсценные слова часто становятся средством художественной изобразительности. Например, для создания «антимира». Или средством языковой игры, как выражение «мирный герцог» в качестве прозвища одного политического деятеля рубежа XX века (переведите выражение на английский язык, но вслух произносить не советую). Вообще, надо иметь тонкий языковой вкус, чтобы остроумно, а не пошло употребить матерное словцо. Тем не менее, кроме художественной и бытовой речи, я нигде не советую употреблять матерные слова: они принципиально не могут быть публичными. И я снова использую аналогию с естественными физиологическими отправлениями: мы не делаем этого публично, мы даже на «газы» накладываем запрет. Это в русской культуре неприлично.
- Почему цивилизованное общество до сих пор не избавилось от мата, в чем причины его живучести?
- Причина стара, как сами матерные слова. Запрет, который ой как сладок и манящ. Да и сама область плотских человеческих отношений, с которой этимологически связаны эти слова, слава Богу, притягательна. Иначе бы мы вымерли как человеческий вид. Как филологу и как человеку, конечно, публичное употребление мата мне режет слух. Не просто режет, а вызывает брезгливое отношение к человеку, который позволяет себе это. На улице – по-хамски гадко, а публично в стенах университета еще и кощунственно. Университет – место духовного, а не плотско-физиологического общения людей. И тот, кто не различает этого, выглядит дико. Однако я не ханжа, и в определенных обстоятельствах, среди людей, с которыми я связана близкими, фамильярными отношениями, могу себе позволить охарактеризовать то, что меня крайне возмущает, «крепким словцом». Подчеркиваю – не в публичном общении, и тем более с незнакомыми людьми.
- В России есть административная ответственность за использование мата публично (Кодекс об административных правонарушениях, ст. 20.1 - БНК). Действенны ли такие меры?
- Похоже, что такие слова жили и будут жить. Однако ограничения на прилюдное использование нужны. Как реализовывать такие ограничения, не знаю. Знаю только, что можно воспитанием и образованием, повышением интеллекта и развитием психологической зрелости, в конце концов, изменить отношение к таким словам, сформировать понимание того, что это слова не для «всех ушей» и не для любых жизненных обстоятельств. Соответственно, такой интеллектуально и психологически зрелый человек правильно оценит употребление мата в художественном тексте, кино и на театральной сцене: не как «словесную грязь», а как средство художественной изобразительности. А для незрелых есть статус «18+».
Татьяна Бунчук: «Мат – это детский и инфантильный бунт против «взрослого» мира»
На одной из открытых лекций «Oxford „отдыхает“» от преподавателей Института гуманитарных наук СГУ им. Питирима Сорокина заведующий кафедрой русской филологии Татьяна Бунчук рассказала о русском мате, его функциях и факторах «живучести».
Мат, крепкое словцо, ненормативная лексика – одно из самых живучих и неискоренимых явлений речи. Его пытаются запретить не только общественными нормами, но и законодательно. Корреспондент БНК, заинтересовавшись темой, решил выяснить у Татьяны Бунчук, каково происхождение мата и почему от него нельзя избавиться.
- Всегда ли мат имел оскорбительное значение?
- Нет, не всегда. По происхождению мат, действительно, часть заговора, можно сказать, молитвы. В глубокой древности табу на произнесение в повседневном употреблении матерных слов было обусловлено магическими причинами: они могли утратить свою силу. А она очень нужна, чтобы жизнеспособность человека-мужа и плодородие женщины-матери не иссякли. С появлением и закреплением христианского мировоззрения запрет на употребление в речи изменил мотивацию: нельзя осквернять христианскую веру языческими (погаными) словами.
- Но сейчас мат – это глубокое оскорбление?
- Оскорбительность русского мата разная. Во-первых, это может быть намеренное агрессивное оскорбление, направленное на унижение чести и достоинства адресата речи. А во-вторых, это может быть эстетическое оскорбление, когда не только адресату, но всем окружающим приходится слышать слова, неприличные в публичном общении. Это, простите, как испражняться публично. Поэтому запрет на использование в современной речи вполне оправдан.
- На ваш взгляд филолога, с чем сейчас связывают употребление брани? С невоспитанностью, необразованностью или маленьким словарным запасом для выражения эмоций?
- Бранные и запретные (обсценные) слова – это не одно и то же. Брань – это всегда выражение злобы по отношению к адресату, хамского превосходства и желания унизить. А вот обсценные слова могут употребляться в разных обстоятельствах. Во-первых, сильное эмоциональное, и в том числе физическое напряжение, перекрывающее логическое мышление, когда животный мозг главенствует: некогда думать, надо кричать от радости, злости или боли. Во-вторых, употребление этих запретных слов – результат элементарной низкой речевой культуры, крошечный словарный запас. Матерные слова становятся заместителями практически всех слов – они яркие, энергичные, емкие, но очень обобщенные – топором вырубленные. Сложное содержание, тонкие ощущения и нюансы чувств они передать не смогут.
- А у подростков употребление мата можно назвать формой мятежа?
- Публичное употребление запретных слов – это для человека с низкой самооценкой способ почувствовать уверенность в себе и независимость. Произнося такие слова, этот человек мысленно, символически переступает общественные запреты, а значит, проявляет свою волю. Однако это характерно для человека с незрелой психикой и незрелой личностью, чаще всего это как раз подростки. Можете это называть мятежом, но это, конечно, детский и инфантильный бунт против «взрослого» мира. Особенно глупо он «смотрится» в устах взрослого человека.
- Брань и обсценные слова можно встретить в литературе, публицистике и на телевидении. А где ни в коем случае нельзя, на ваш взгляд, использовать маты?
- Брань – это вербальная форма общественного насилия, на мой взгляд. И ее использовать нельзя нигде. Но вот обсценные слова часто становятся средством художественной изобразительности. Например, для создания «антимира». Или средством языковой игры, как выражение «мирный герцог» в качестве прозвища одного политического деятеля рубежа XX века (переведите выражение на английский язык, но вслух произносить не советую). Вообще, надо иметь тонкий языковой вкус, чтобы остроумно, а не пошло употребить матерное словцо. Тем не менее, кроме художественной и бытовой речи, я нигде не советую употреблять матерные слова: они принципиально не могут быть публичными. И я снова использую аналогию с естественными физиологическими отправлениями: мы не делаем этого публично, мы даже на «газы» накладываем запрет. Это в русской культуре неприлично.
- Почему цивилизованное общество до сих пор не избавилось от мата, в чем причины его живучести?
- Причина стара, как сами матерные слова. Запрет, который ой как сладок и манящ. Да и сама область плотских человеческих отношений, с которой этимологически связаны эти слова, слава Богу, притягательна. Иначе бы мы вымерли как человеческий вид. Как филологу и как человеку, конечно, публичное употребление мата мне режет слух. Не просто режет, а вызывает брезгливое отношение к человеку, который позволяет себе это. На улице – по-хамски гадко, а публично в стенах университета еще и кощунственно. Университет – место духовного, а не плотско-физиологического общения людей. И тот, кто не различает этого, выглядит дико. Однако я не ханжа, и в определенных обстоятельствах, среди людей, с которыми я связана близкими, фамильярными отношениями, могу себе позволить охарактеризовать то, что меня крайне возмущает, «крепким словцом». Подчеркиваю – не в публичном общении, и тем более с незнакомыми людьми.
- В России есть административная ответственность за использование мата публично (Кодекс об административных правонарушениях, ст. 20.1 - БНК). Действенны ли такие меры?
- Похоже, что такие слова жили и будут жить. Однако ограничения на прилюдное использование нужны. Как реализовывать такие ограничения, не знаю. Знаю только, что можно воспитанием и образованием, повышением интеллекта и развитием психологической зрелости, в конце концов, изменить отношение к таким словам, сформировать понимание того, что это слова не для «всех ушей» и не для любых жизненных обстоятельств. Соответственно, такой интеллектуально и психологически зрелый человек правильно оценит употребление мата в художественном тексте, кино и на театральной сцене: не как «словесную грязь», а как средство художественной изобразительности. А для незрелых есть статус «18+».
Пресс-служба
По материалам ИА «БНК»
По материалам ИА «БНК»